Коррупционеры порой умеют работать лучше честных чиновников — Ашимбаев

24 января 2020 года на расширенном заседании правительства президент Касым-Жомарт Токаев заявил о провале последних мер по улучшению качества жизни населения.

«Высокий уровень инфляции, особенно на потребительские товары, которые съедают реальные доходы. Инфляция на эту группу товаров составила около 10%. Я давал поручения работать с ценами. К сожалению, констатирую, что и соответствующие министры, и акимы эту работу провалили. Я понимаю, есть объективные трудности, связанные с состоянием нашей экономики, волатильностью цен на зарубежных рынках, в целом уязвимость нашей экономики… Но работу нужно было выполнять качественно, самое главное — выполнять мое поручение. На 10% в среднем повысились цены на продукты, которые совершенно необходимы нашим гражданам», — сказал президент.

Он поручил правительству разработать дополнительные меры по росту доходов граждан. А как это сделать, если не помогли даже пособия? Почему казахстанцы нищают, несмотря на гигантские траты государства на их поддержку? Политолог Данияр Ашимбаев считает, что проблема в отсутствии нормального контроля за госаппаратом и объективной оценки его деятельности.

Данияр Ашимбаев, фото с личной страницы на Facebook

Каша в работе, каша в головах

— Учитывая слова президента, мы ожидаем новых кадровых перестановок?

— Большая проблема кадровой политики, ориентированной на результат, не заменить плохих на еще более плохих. Нынешнее правительство в большинстве своем опытные практики, имевшие опыт работы и в регионах, и в отраслях. Проблема у них в организации работы.

Токаев отметил, что в стране много действующих программ, в том числе и от предыдущего президента. В этих условиях возникает определенная каша — что исполнять?

Мы видим, что и первый президент активно выбивает из правительства реализацию своих ранее данных обещаний, и новый президент уже ставит свои задачи. Видно, что правительство старается работать и по тем, и по другим программам. Но в предыдущие годы были допущены провалы. В частности, по тем же «100 шагам». А в случае с земельной реформой наткнулись на митинги и отменили ее. В этих условиях все заняты текучкой, а стратегического видения нет.

Мы как-то уже обсуждали, что у нас масса идеологий, а единой концепции нет. То же самое в экономике. Есть масса госпрограмм и поручений, до которых просто не доходят руки. Кроме того, несколько нет назад правительство сильно сжали — каждое нынешнее министерство представляет собой 5-6 бывших министерств.

Вопросами, которыми раньше занимался вице-министр или министр, сейчас занимается начальник управления или председатель комитета

То есть уровень принятия решений стал намного ниже. Многое отдали регионам. Уровень полномочий там вырос, а адекватной отдачи еще нет.

Мы постоянно запускали реформы, и выяснилось, что для их исполнения нужны новые реформы. И так практически во всех сферах. У нас программная каша, каша с распределением полномочий. Сжимая аппарат, растет квазигоссектор. Формально он ни за что не отвечает, выдает цифры о своей деятельности, которые считает нужным и в которых особо не пахнет какой-то прозрачностью.

Бюджетные игры

— Кроме того, в свое время правительству серьезно облегчили работу, позволив перекидывать деньги внутри бюджета без законодательного утверждения. Одновременно отменили паспорта бюджетных программ. А по ним были четкие показатели, на что ориентирована та или иная программа. К тому же снизился уровень контроля. Счетный комитет хоть и вскрывает нарушения, но если посмотреть на их суть, увидите, что из года в год они повторяются. И правительство никаких мер не принимает.

Президентские послания за последние 10-15 лет повторяют одни и те же тезисы:

• борьба с коррупцией;
• повышение транспарентности управления и качества управления;
• развитие малого и среднего бизнеса;
• диверсификация экономики;
• развитие агропромышленного комплекса;
• повышение доходов населения.

Но судя по тому, что эти тезисы перекочевывают из программы в программу и из послания в послание, особой динамики нет. Мы прекрасно и сами знаем, почему и как.

Получается, что помимо растущей неэффективности есть проблема коррупции. Мы видим, что сажают уже и министров, и акимов. Но с ростом количества арестованных чиновников говорить о победе над коррупцией пока очень сложно.

В итоге возникает вопрос: как правильно организовать работу? И вопрос не столько в персоналиях, сколько в общих принципах организации

Грубо говоря, мониторит экономическую политику правительства администрация президента. Но учитывая обмен кадрами между правительством и администрацией, понятно, что в последней сейчас сидят чиновники, ранее работавшие в правительстве. Например, Тимур Сулейменов — бывший министр национальной экономики. При нем были приняты решения, мягко говоря, не способствовавшие улучшению ситуации. Обмен чиновниками идет, а какого-либо общественно-экспертного контроля за этим процессом нет.

Имиджевые характеристики

— Принят закон о ЖКХ, который не ругал только ленивый. Парламент провел слушания, что-то из правительства выбил, но в целом критикуемая концепция закона претворилась в жизнь.

В конце прошлого года утратили силу ряд госпрограмм. Какой-либо отчетности, как они реализовывались, сколько денег потрачено, сколько всего создано, нигде нет. Госорганы и квазигоссектор стремятся к изменению системы показателей.

Оцениваются некие достижения по рейтингам, учитывается улучшение управления. Но мы даже не знаем, кто и какие рейтинги считает

К примеру, работу «Самрук-Казыны» можно и нужно оценивать по количеству созданных производств, объемов выпущенной продукции, запуску диверсификационных проектов, эффективности управления госсредствами и количеству созданных рабочих мест. А сам фонд предлагает оценивать его работу по повышению качества управления и платежам в бюджет. Но мы знаем, что «Самрук-Казыне» выделяются бюджетные деньги, так что уплаченные налоги не показатель. Вместо качественных показателей берут в учет имиджевые характеристики.

Учитывая, что квазигоссектор занимается реальным сектором экономики, результат должен быть таким, чтобы его пощупать или подержать в руках. А нам предлагают реальные деньги в обмен на виртуальную информацию.
Весь вопрос в организации контроля.

Нужно четко сформулировать, какие показатели мы хотим видеть. Как сказал президент, вместо кучи программ нам нужна нормальная, простая и четкая

И ориентированная на решение системных проблем. Если мы посмотрим выступление президента, а это его первое большое экономическое заявление, становится понятно, на что сделан акцент. Это рост доходов населения и создание системы устойчивых рабочих мест. Временные можно создавать сколько угодно. Но без устойчивых рабочих мест нет стабильного социального климата в стране.

Как отметил президент, экономический рост обеспечивается госинвестициями и сырьевой экономикой. Но у нас принимается уже 3-я или 4-я программа диверсификации, а где отдача?

Деньги потратили — отдачи нет

— Президент отметил рост цен. В прошлом году при министре нацэкономики Руслане Даленове было заявлено о борьбе с ростом цен через субсидии крупным торговым сетям за сдерживание их роста. При социально-предпринимательских корпорациях в регионах работают стабфонды. Но цены постоянно растут. Из-за этого принятые государством меры по улучшению качества жизни должного эффекта не дали. Что делать?

— Здесь ситуация очень простая. Доходы населения не растут, так как нет устойчивых рабочих мест, нет развития малого и среднего бизнеса.

Рост кредитования экономики банками не наблюдается, зато растет потребительское кредитование

Кредиты населению, конечно, решают многие социальные проблемы, но банковский сектор как раз и вымывает доходы населения.

Возьмите свою личную потребительскую корзину и посчитайте, сколько в ней импорта. Лекарства, одежда, бытовая техника — все импорт. Соответственно, любые колебания курса сказываются на потребительских ценах. Если когда-то у нас была собственная легкая промышленность, некое машиностроение, то они прекратили существовать.

На поддержку несырьевого экспорта выделяются миллиарды, но статистика меряет его в долларах и процентах. А в штуках — за счет чего он растет — понять сложно

В статистике присутствует информация, что мы экспортируем много сотовых телефонов. Но мы их не производим. И статистика импорта и экспорта тут не бьется. Это вопросы к силовым структурам, которые много лет бьются за хоргосскую таможню. Именно там главное сосредоточение этой самой разницы.

Вопрос второй — где заводы и рабочие места? Несколько лет назад в Костанае грозили запустить завод Toyota. После открытия о нем никто не слышал. Если посмотреть по штукам, у нас есть Алматинский вентиляторный завод, Кентауский трансформаторный завод, Степногорский подшипниковый и Талдыкорганский аккумуляторный. Кроме них что работает на экспорт? Неизвестно.

Всем нужно сырье

— Недавние разборки вокруг минсельхоза, что он запретил вывоз живого КРС, говорит о том, что у нас есть возможности по мясопереработке, но мы вывозим скот живьем. Необходимая добавленная стоимость утекает за границу.

Понятно, что нам выгоднее экспортировать муку, нежели зерно. Но почти все страны, куда мы поставляем зерно, имеют свое мукомольное производство

При этом на развитие этих отраслей мы потратили кучу денег и времени. А где они, никто не знает. Вот и получается, что основной источник поступления денег в страну — нефть, газ и металлы.

У нас огромная концентрация и монополизация почти во всех отраслях, имеющих прибыль. Начиная с банковской и заканчивая пищевой. Конечные бенефициары этих отраслей — люди, которых трогать нельзя. Только если они не совершили какие-то политические ошибки.

А раз нет демонополизации экономики, будут проблемы с тарифами и развитием МСБ

Госзакупки много лет упрощали, а проблема до сих пор осталась. Сколько бы ограничений ни вводили, все равно остаются дыры, заложенные уже в реформы, из-за которых деньги утекают направо и налево.

То есть помимо отсутствия единой четкой стратегии у нас нет анализа по результатам. Реализованы какие-то госпрограммы, а что и куда — непонятно.
Счетный комитет публикует справки, в которых больше нет набора серьезных обвинений.

Молодежь учится у педагогов

— Комитет госфинконтроля раньше ежеквартально публиковал справки о нарушениях и принятых мерах. Но как только он преобразовался в комитет внутреннего государственного аудита, справки исчезли. Вместо них идут нерегулярные инфографики.

По коррупционным нарушениям нам рассказывают только об арестах. А какие дела доведены до суда? Тишина

Какие-то разваливаются внутри правоохранительных органов — как, например, дело замакима Алматинской области Багдата Манзорова. И это в массовом порядке.

Старый вопрос по смертной казни. Есть масса преступлений, по которым общество поддерживает смертную казнь, но доверят ли люди выносить такие приговоры нашей судебной системе?

И так во всей системе госуправления.

— Если вернуться к ценам, выяснилось, что поменять аппарат мы не можем — некем заменить. Но население продолжает нищать. 

— Большинство министров и их замов — профессионалы, которые понимают проблемы, и знают, как их решать. Но как система все это не работает. И в определенной степени главную роль в этом играет наше антикоррупционное законодательство.

Какие-то вопросы, которые чиновник мог бы решить для пользы общества, настолько зарегламентированы, что принятие таких решений автоматически приводит его под следствие

Работать слишком хорошо смысла нет, а работать плохо удобно. Потому что нет показателей для объективной оценки.

Любой аппарат будет работать хорошо, только если будет знать о неотвратимости наказания за плохую работу. А если, допустим, всех разогнать и принять на работу молодежь, то воспитанная такими вот уволенными педагогами, она вряд ли будет работать иначе. Официальные доходы вряд ли обеспечат молодым нормальный уровень жизни. Сменяемость нужна, да. В стране поменялся президент. Но набирать людей с улицы смысла нет. В любом случае нужны те, кто умеет работать.

Парадокс: коррупционеры умеют работать лучше честных чиновников

Есть два условных чиновника — А и Б. У чиновника А три красных диплома, в голове слаженная концепция, умеет писать программы, но не умеет заставлять людей работать. Вариант Б — человек, не имеющий трех дипломов и не ездящий каждый год на курсы, себя не обижает, но умеет всех заставить работать. Если нужно решить срочную проблему или модернизировать процесс, кого стоит назначить директором — А или Б?

Вот и получается такой парадокс. Я не говорю, что коррупционеры работают лучше честного чиновника, но они умеют работать.

— Кто работает, тот ест?

— Примерно. Совершенно тупой вор легко садится. Есть такие места, где сажаемость чиновников выше — таможня, дорожная полиция, например.

Ограничить коррупцию мы в состоянии. Но нам нужно, чтобы не просто не воровали, а чтобы при этом хорошо работали

Это вопрос в организации работы. Что нужно?

• четко объяснить задачи;
• сделать бюджет относительно прозрачным с четкими результатами;
• навешать на эту систему ведомственный, общественный и силовой контроль.

Аппарату придется работать лучше. Над работниками должен стоять человек и задавать ему дурацкие вопросы: где новая больница за 500 миллионов и врачи?

Нужно увязать выделяемые деньги с конечными результатами. И вот эта логика в выступлении президента есть

Он вынужден выколачивать качество работы. Но революции никто не хочет, потому что в ней смысла особого не будет. У нас в оппозиции в широком понимании либо молодежь, которая вдруг проснулась, либо бывшие чиновники, которые вылетели по тем или иным причинам. И возвращать последних, какая бы у них ни сложилась репутация после госслужбы, никто не захочет.