Иран атаковал американские базы. Что дальше? — интервью с востоковедом из США

В среду ночью Иран выпустил десятки ракет по двум американским военным базам в Ираке. Это стало ответом на убийство высокопоставленного иранского генерала Касема Сулеймани американском военным беспилотником на прошлой неделе.

Убийство Сулеймани, одной из важнейших фигур в стране, стало чрезвычайным провокационным шагом, и Иран сообщил, что реакция непременно последует.

И она последовала в виде ракетной атаки на американские базы. Но что будет дальше?

Этого никто не знает, особенно если брать в расчет непредсказуемость нынешнего американского президента

В своем твиттере Трамп сообщил, что подробно будет говорить о ситуации утром, но добавил, что «все хорошо”.

Сдержанность администрации Трампа дает надежду, что эскалация в нынешнем конфликте между США и Ираном продолжения не получит.

Чтобы понять, что означают действия Ирана, корреспондент издания VOX Джен Кирби встретился с Иланом Гольденбергом, который является экспертом по Ближнему Востоку и отношениям с Ираном.

 — По телефону вы сказали, что сейчас прогнозы более оптимистичны, чем несколько часов назад. Почему?

— Потому что Белый дом объявил, что сегодня вечером речи президента не будет. Если бы вечером президент все-таки выступил по телевидению, это было бы сделано по единственной причине — объявить о нападении Ирана на Соединенные Штаты и серьезном американском возмездии.

То, что он не выступает, говорит мне о двух вещах. Во-первых, администрация президента думает о следующих шагах, и это хорошо, что онa не сразу отреагировалa.

Во-вторых, мы не знаем точно об уровне ущерба на базах в Ираке. Если бы он был серьезным, Трамп бы выступил сразу. Поэтому мне кажется, что нападение катастрофических последствий не имеет.

— То есть отсутствие новостей тоже хорошая новость?

 — Безусловно, хорошая новость — это отсутствие именно президентского обращения.

 —  С момента смерти Сулеймани мир наблюдал и ждал ответных действий Ирана. Как вы оцениваете такой ответ Ирана?

Во-первых, важно отметить: мы точно не знаем, был ли это ответ, так как не знаем результатов атаки. О размерах ущерба до сих пор не сообщается. Поэтому совсем необязательно, что иранский ответ на смерть Сулеймани на этом завершен, это может быть просто первой реакцией.

Лично я думаю, что Иран должен был что-то быстро сделать, что-то символичное и публичное, учитывая публичность убийства Сулеймани. Но Иран не хотел развязать полномасштабную войну. Нападение Ирана дерзко, серьезно. И это важно. Но оно не убило много американцев.

Илан Гольденберг

В самом Иране по государственному телевидению говорят, что были убиты 30 американцев и что иранские самолеты летают над иракской территорией. Они вообще говорят много сумасшедших вещей, но все это предназначено для внутренней аудитории.

Таким образом, реальность такова, что Иран, по крайней мере на данный момент, ответил относительно пропорционально. Это мое мнение.

Но, опять же по моему мнению, ответ этот не единственный. Я думаю, что Иран будет принимать разные шаги, но возможно, не так публично. Мне кажется, что нам надо бояться кибератак, террористических актов, нападений на американские посольства и убийств американских чиновников. Я считаю, что мы можем с этим столкнуться в ближайшие годы.

— Вы упомянули иранскую аудиторию. А какую роль в Иране играют отношения между государством и народом?

 — Огромную. С одной стороны, наблюдается националистическая реакция на убийство Сулеймани. С другой стороны, он был популярным человеком, который защищал свою родину от Исламского государства. И он был непопулярен в некоторых в частях арабского мира, особенно из-за его действий в Сирии.

Но, как я сказал, это момент национального единства. И если вы глава авторитарного государства, в таких ситуациях вы всегда пытаетесь заручится поддержкой народа. И для этого народу важно показать, что вы смелый и сильный лидер. Во многом поэтому Иран был вынужден сделать хоть что-то.

 — То есть вы думаете, что объекты для атаки выбирались с целью показать силу, но избежать американских смертей, чтобы не усугублять ситуацию? 

 — Атака ракет малой точности на базу в центре огромной пустыни — это крайне низкий шанс убить кого-либо. Но при этом нельзя однозначно сказать, что Иран сознательно постарался избежать жертв.

 — А что в этой ситуации с Ираком?

— Для Ирака это катастрофа. Я был там месяц назад, и у меня возникло ощущение, что они просто хотят вернуть себе свою страну. Им надоели и иранцы, и американцы. Они не хотят, чтобы Ирак стал полем битвы между Ираном и США. Но мне кажется, к сожалению, ситуация движется в этом направлении.

— Действительно похоже на то. А какие еще есть варианты развития событий?

— Есть два главных фактора, которые стоит принять во внимание. Со стороны США: помощники президента по нацбезопасности собрались в Белом доме, посовещались и разошлись без единого сообщения. В результате одни вопросы. Они собираются проработать больше вариантов? Увидим ли мы американский ответ в ближайшие пару дней? Или мы будем наблюдать тишину? Что в таком случае эта тишина будет означать — отказ от эскалации конфликта или подготовка массированного удара? 

Главный вопрос с иранской стороны: ответные действия Ирана завершились или завтра будет новая волна нападений? Я очень надеюсь, что все завершилось.

Но, повторюсь, нам все равно нужно ожидать других угроз, в том числе кибератак и убийств. Я думаю, иранская сторона начнет это делать, но мы не знаем, когда именно. Может быть в ближайшее недели или месяцы, а может быть через годы. Возможно, что это произойдет даже после окончания президентства Трампа.

 — Переходим к важнейшему вопросу. Мы сейчас находимся в состоянии войны с Ираном? По крайне мере, мы сейчас ближе к войне, чем сразу после смерти Сулеймани?

— Все зависит от следующих шагов американского правительства и Ирана. В настоящее время мы не в состоянии войны. Но это очень опасная ситуация, и эскалация вполне возможна. Тайная война идет. Но чтобы начать полномасштабную войну, Трампу нужно одобрение Конгресса.

Поэтому мы не в состоянии войны. Мы близки к этому? Возможно. Но не уверен. Возможно, мы даже дальше, если это было единственным актом возмездия Ирана. Но это нападение может быть началом кампании возмездия. Это другое дело.