В Астане придумали, как бороться со «спящими» судьями

Со 2 июня 2017 года запрещено публиковать в СМИ и интернете аудио- и видеофиксацию судебных процессов.

15 мая в правила применения средств аудио- и видеофиксации в судах, изданные Верховным судом, были внесены изменения. В действие поправки вступили 2 июня. С того дня участников судебных процессов при получении на руки записей из зала суда обязывают не разглашать полученные материалы ни в СМИ, ни в интернете, ни передавать третьим лицам. За неисполнение этого обязательства грозит административная и даже уголовная ответственность. Для чего Верховный суд завинчивает гайки участникам судебных процессов, нам прокомментировал юрист Сергей Злотников.

Сергей Злотников, фото из соцсетей

Суд хочет спрятаться?

— Сергей Михайлович, а вы уже такое заявление в суд писали, чтобы получить диски с записями с процессов?

— Это же только в мае было принято. Я еще пока не успел. До появления этого документа вообще никаких правил выдачи записей не существовало. В одних случаях вообще записи не выдавались, так как их технически не было.

А однажды мне секретарь судьи в Ауэзовском суде Алматы выдала записи на флешке с 30 вирусами. И только после жалобы председателю мне дали копию на DVD-диске. Я изучил приказ. Он удручает

И до него записи сложно было получить даже юристам и адвокатам, не говоря о простых гражданах.

Я считаю, что подобное нормотворчество Верховного суда делает процессы более и более инквизиционными. Потому что, во-первых, это противоречит гласности в судебном процессе. В нормативном постановлении Верховного суда «О соблюдении принципа и гласности судопроизводства по уголовным делам» говорится»: незаконное ограничение гласности и необоснованное засекречивание материалов уголовного дела, проведение закрытых заседаний по непредусмотренным законом основаниям может повлечь умаление и ущемление процессуальных прав участников процесса. Председательствующий по уголовным делам может разрешить фотографирование, применение аудио- и видеозаписи с согласия участников процесса в ходе всего главного судебного разбирательства, а также определенной части главного судебного разбирательства либо в отношении некоторых участников процесса и иных лиц. Эти действия не должны мешать нормальному ходу судебного разбирательства.» Такой же принцип заложен и в гражданском процессуальном кодексе.

Поскольку приказ издан под соусом защиты интересов других лиц, участвующих в процессе, не могу не коснуться закона «О персональных данных», который также нуждается в большой критике. Но даже там, в статье 9, написано, что сбор и обработка персональных данных проводится без согласия субъекта или законного представителя в случае осуществления деятельности правоохранительных органов и судов исполнительного производства. Там же говорится, что в случае законной профессиональной деятельности журналиста или деятельности СМИ такие действия производятся без согласия субъекта.

То самое заявление, которое теперь участники процессов будут обязаны подавать для получения записей из зала суда

Судьи спят, пьют, кричат

— А приказ от 15 мая, который Верховный суд быстренько зарегистрировал в Минюсте, противоречит вышестоящим законам, кодексам и даже Конституции, которая дает свободу на распространение информации. И в данном случае, как

мне кажется, он направлен не на защиту персональных данных каких-то граждан, а для защиты недобросовестных судей,

которые на процессах ведут себя, мягко говоря, вразрез с нормами судейской этики.

Отдельные повышают голос на участников процесса, другие спят, третьи необъективно рассматривают дела. Я как-то участвовал в процессе, который вел нетрезвый судья!

В Ауэзовском суде Алматы, в свое время, у меня было дело, когда председательствующий дал распоряжение секретарю прервать аудио- и видеофиксацию, после чего стал задавать вопросы. И мне в апелляционном порядке удалось отменить это решение только после того, как я представил вышестоящей инстанции записи, которые я делал на свой диктофон.

Разве такая цензура, которой занялся Верховный суд, не противоречит политике гласности и совершенствования судебной системы? Этот приказ должен быть отменен. Мало того, что с введением аудио- и видеофиксации процессов отменена бумажная версия протоколов заседаний, так еще и сами записи нужно буквально вырывать клещами.

— В 2010 году на основании протокола судебного заседания мне удалось привлечь к уголовной ответственности адвоката за клевету.

— Вот и я говорю, что аудио- и видеофиксация и протокол зачастую становятся дополнительными доказательствами. А если доступ к ним ограничен, это умаление прав и свобод человека на судебную защиту. Это не способствует улучшению качества отправления правосудия. Бывают ведь разные случаи нелицеприятного поведения судей. И что теперь, после этой подписки о неразглашении я не смогу приложить запись в судебное жюри?

— Вы имеете в виду их как третьих лиц?

— Да. Однажды апелляционная коллегия в составе трех судей в ЮКО мое выступление прервала словами: «Быстрее заканчивайте, а то на поезд опоздаете». Я обратился к суду с вопросом, где мы находимся, что пошли такие разговоры? Мне заявили, что я проявляю неуважение к суду. Я сказал тогда, что в кассационной коллегии Верховного суда можно будет посмотреть видеозапись этого заседания, чтобы дать оценку поведению всех участников процесса. И только через полчаса мне удалось вернуть коллегию в нужные рамки процесса. А как еще доказать свою правоту? С такими приказами — никак.

Запись — доказательство правоты

— Внедрение системы аудио- и видеофиксации вообще до последнего времени считалось едва ли не прорывом в отправлении справедливого правосудия. А теперь все выглядит так, что Верховный суд сначала борется за прозрачность и гласность системы, а затем, напротив, все делает для максимальной закрытости таинств, происходящих в залах заседаний.

— Если учесть, что в отдельных случаях запись не ведется совсем — якобы, по техническим причинам, а в других случаях аудиозапись невозможно разобрать из-за низкого ее качества, то да. Выглядит именно так. Особенно хорошо об этом свидетельствует тот факт, что еще год назад большинство жалоб на судей касалось как раз нарушений, допускаемых по ходу разбирательств.

— На основании протоколов или этих записей?

— Разумеется. А как вы докажете, что суд или другое находящееся в зале лицо нарушает ваши права? Но в последнее время жалоб все меньше и меньше. И дьявол кроется, думаю, в принципах ведомственного законотворчества. В последнее время Верховный суд стал издавать внутренние приказы по своему усмотрению и зову души. И явно не в интересах граждан. Я всегда относился и продолжаю относиться к судебной системе с уважением, даже делал фундаментальные исследования и рекомендации, которые были реализованы. Но сейчас, начиная с Верховного и заканчивая нижестоящими, суды открывают посетителям не центральные двери, а с крыльца. И начало этому положил как раз суд Верховный. Не в этом ли ответ на все вопросы?

— То есть теперь мы вряд ли увидим, как судьи спят на процессах?

— Не могу сказать.

Я всегда стараюсь вести собственную аудиозапись заседаний. Чтобы потом легче было доказывать правоту

Однажды удалось зафиксировать, как выйдя за дверь, одна судья апелляционной коллегии минут 15 кричала на двух других. Это решение я тоже в кассационном порядке отменил потом в Верховном суде. На основании записи как раз.

Дискриминация на всю катушку

— Обратите внимание, до этого приказа мы видели сокращение судебных инстанций. Теперь государство пытается сузить круг лиц, которые вправе участвовать в судах. Речь идет даже о том, чтобы аккредитовывать адвокатов для процессов в Верховном суде.

Я вижу целью всех этих новшеств сокращение числа исков из-за загруженности системы. На самом деле, от нововведений суды первой инстанции стали еще более загруженными. В апелляционном порядке на рассмотрение дел отведено до двух месяцев. Но все равно процессы проходят в одно заседание. А люди потом с такими решениями живут.

Пункт 2 статьи 14 Конституции предусматривает, что «никто не может подвергаться какой-либо дискриминации по мотивам происхождения, социального, должностного и имущественного положения, пола, расы, национальности, языка, отношения к религии, убеждений, места жительства или по любым иным обстоятельствам». Однако иски по гражданским делам в Верховном суде теперь рассматриваются только в случае, если их сумма для юрлиц составляет 30 тыс. МРП (68 миллионов 70 тыс. тенге. — Ред), а для физлиц — 2 тысячи МРП (4 млн 538 тыс. тенге. — Ред.). Это ли не ограничение прав по имущественному положению?

Во всем мире количество исков говорит о высоком доверии людей к системе правосудия. А у нас все делается для того, чтобы закрыть ее от людей. Не устану напоминать, что в таком случае проблемы будут уходить на улицы и решаться криминальным путем

— Этот приказ Верховного суда, о котором мы говорим, обсуждался? Правовую экспертизу проходил?

— Не обсуждался. Насколько я знаю, нормативные документы Верховного суда экспертиз не проходят. Обжаловать их через суд теоретически можно. Но практически — нереально. Вряд ли найдется судья-«камикадзе», который отменит приказ вышестоящего начальства или обратится за разъяснениями по этому поводу в Конституционный совет. Так что нужно думать, в каком направлении идти за отменой этого новшества.