Пограничные конфликты Кыргызстана с Узбекистаном неизбежны — эксперты

Уже неделю на кыргызско-узбекской границе тлеет очередной конфликт. Кыргызы обвиняют узбеков в военном вторжении на свою территорию, узбеки отвечают тем же. Насколько обоснованы обвинения сторон Киргизии? Перерастет ли конфликт в боевые действия? Как в таком случае поведет себя Москва? На эти вопросы пытаются ответить эксперты разных стран. 

Извечные споры

На днях президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев обратился в ОДКБ за помощью в разрешении спора на границе с Узбекистаном. По версии кыргызской стороны, 18 марта узбекские пограничники ввели два БТР и 40 военнослужащих на несогласованный участок границы, натянув там колючую проволоку, вырыв траншеи глубиной в 4 метра и установив столбы. При этом Узбекистан в одностороннем порядке закрыл контрольно-пропускной пункт «Маданият-автодорожный» и ввел ограничения для кыргызских граждан на пункте пропуска «Достук-автодорожный». В свою очередь, из Бишкека «на случай чрезвычайных ситуаций» в район конфликта было направлено элитное спецподразделение «Скорпион».

А 24 марта на церемонии закладки в Бишкеке сквера, посвященного «тюльпановой революции» 2005 года Атамбаев заявил, что считает неизбежными пограничные конфликты с Узбекистаном, и что Кыргызстан готов дать достойный отпор на любые агрессивные действия Ташкента.

Атамбаев сказал, что на границе существует 50 спорных участков и пообещал, что Кыргызстан заберет свои объекты, расположенные вдоль границ

Ранее спецпредставитель правительства КР по вопросам границ Курбанбай Искандаров заявлял, что узбекские военные проникли на спорный участок границы из-за возврата Бишкеком на свой баланс объектов, расположенных на территории республики. По его словам, в число таких объектов входит Орто-Токойское водохранилище, расположенное в Ала-Буке (Чаткальский район Джалал-Абадской области) и находящееся в 10−12 км от приграничной территории.

Устрашающий БТР на кыргызско-узбекской границе

Центральная Азия может повторить судьбу Ближнего Востока

Семён Багдасаров

Директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семён Багдасаров (РФ) замечает:

в 20−30-е годы прошлого века республики Центральной Азии создавались по принципу «какая разница, где граница, всё равно в одной стране живем»

— В итоге, скажем, на территории Кыргызстана находятся узбекские анклавы Сох и Шахимардан, а на территории Узбекистана — киргизское село Барак. Плюс ко всему есть множество спорных кусочков территорий, которые никак не могут поделить, — сказал эксперт в интервью порталу svpressa.ru.

Кроме того, Узбекистан не доволен, что кыргызы собрались строить у себя каскад ГЭС (вроде бы, в конце января соглашение о дорогостоящем строительстве каскада ГЭС, заключенное Бишкеком с Москвой, было аннулировано, но до конца еще непонятно). Дело в том, что строительство новых ГЭС вызовет увеличение отбора воды, что грозит ее дефицитом для Узбекистана.

В общем, ситуация непростая, и наверняка внешние игроки с Запада ее используют. Когда говорят, что на Ближнем Востоке границы государств в свое время нарезались по линейке и это послужило миной замедленного действия, часто забывают, что в Средней Азии ситуация не лучше.

Это хорошо, что сейчас у власти республик еще находится бывшая советская элита, но и она постепенно уходит. На смену приходят совсем другие, которые считают себя круче всех

Так что, не исключено, что в скором времени и у нас под боком вялотекущие конфликты приобретут необратимый характер.

«Стабильная нестабильность»

Андрей Грозин

Заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин характеризует ситуацию, как «стабильную нестабильность».

— В этом регионе с немаркированными спорными границами и анклавами

подобные конфликты, в том числе с участием вооруженных сил, происходят на границе с периодичностью раз в год-полтора

Мелкие стычки между гражданами происходят еще чаще. Потому что, если посмотреть спутниковые снимки спорных участков, то увидите, что в этих зигзагах разобрать, где кто находится, просто невозможно.

Теперь вопрос — почему это произошло именно сейчас и насколько эти события можно привязывать не только к контексту межгосударственных отношений, но и к внутрикыргызской ситуации. Уже сейчас видно, что кыргызская оппозиция начинает активно вклиниваться в происходящее. Во время последней поездки премьера Темира Сариева в район конфликта четко фиксировались попытки втянуть граждан в противостояние с властью.

В общем,

оппозиция опять начинает использовать тезис о том, что Кыргызстан постепенно сдает кусочки своей территории

Идет апелляции к аксыйской трагедии 2002 года, когда в ответ, как утверждала тогдашняя оппозиция, на передачу части кыргызских территорий (90 тыс. га) Китаю, была расстреляна демонстрация местного населения села Аксы, протестовавшего против (погибли шесть человек). Это положило начало свержению режима Аскара Акаева, которое произошло к марту 2005-го.

Насколько Ташкент использует внутрикыргызскую ситуацию в своих целях — отдельный вопрос, на который ответить невозможно. Он утверждает, что действует в рамках договоренностей, никаких договоров не нарушает. Узбекские источники вообще говорили, что там всерьез были обеспокоены совсем другим — тем, что накануне празднования дня весеннего равноденствия Навруза, из Кыргызстана могли проникнуть религиозные экстремисты и что это — мера, связанная с безопасностью.

Андрей Грозин: «В этих зигзагах разобрать, где кто находится, просто невозможно».

Должен ли вмешаться ОДКБ?

По мнению аналитиков, Бишкек, конечно, заинтересован задействовать потенциал ОДКБ, то есть, прямо говоря, Москвы — для того, чтобы продемонстрировать Ташкенту (бывшему члену организации) свою самостоятельность и несгибаемость. Но, как отмечает Андрей Грозин, ОДКБ фактически не обязан решительно реагировать на эту ситуацию. Не было ни одного выстрела, есть спорные территории, на которых стороны демонстрируют свою крутость, но причем здесь ОДКБ? Пока о перерастании конфликта в горячую фазу вообще речи нет.

— Более того, когда в позапрошлом году кыргызские и таджикские пограничники стреляли друг в друга, в том числе из минометов, ОДКБ не вмешалась, хотя конфликт был гораздо более жестким и жертвы были реальные. Есть стандартные процедуры — консультации. Вот они сейчас и идут в ОДКБ, — считает московский аналитик. — Просто Узбекистан традиционно показывает мускулы своим более слабым соседям по региону. Напомню, что в конце 90-х — начале «нулевых» подобного рода приграничные конфликты с жертвами были частым явлением на узбекско-казахской границе. Но

после того, как Казахстан превратился в экономического лидера Центральной Азии, чудесным образом были согласованы все спорные вопросы по границе, несмотря на то, что она проходила через населенные пункты

Нашли выход: отселили людей с той и другой стороны, построили пограничную полосу. Никаких серьезных столкновений с тех пор не было, только контрабандистов иногда ловят. Это говорит о том, что вопрос отнюдь не в членстве в ОДКБ или ШОС, а в том, что в Центральной Азии ценят реальную силу.

Проверка автотранспорта на кыргызской границе

Кто кого сильнее?

По данным заместителя директора Института политического и военного анализа Александра Храмчихина, опубликованным порталом svpressa.ru, в составе ВС Кыргызстана имеется одна мотострелковая дивизия, одна горная, две спецназа. Далее — две бригады ПВО, ряд других частей и подразделений. На вооружении — от 150 до 200 танков, примерно 450 БМП и БТР, до 250 артсистем (в том числе по 20 САУ и РСЗО), около 30 устаревших истребителей МиГ-21 (не факт, что хотя бы один из них способен подняться в воздух), 10 ударных вертолетов Ми-24, более 20 транспортных Ми-8. Численность личного состава ВС — 11 тысяч человек, еще примерно столько же — в других силовых структурах.

В составе пяти военных округов ВС Узбекистана — одиннадцать мотострелковых бригад, одна танковая, одна реактивно-артиллерийская, одна спецназа, одна горная, одна воздушно-десантная, три воздушно-штурмовые, пять инженерных. На вооружении 340 танков (из них половина — устаревшие Т-62; на хранении, по-видимому, находится еще до 2 тысяч танков), 400 БМП и БМД, более 500 БТР, до 140 САУ, не менее 200 буксируемых орудий, более 100 РСЗО, включая полсотни «Ураганов». В ВВС до 30 бомбардировщиков и разведчиков Су-24, 20 штурмовиков Су-25 (а также до 30 устаревших Су-17), 30 истребителей МиГ-29 и 25 Су-27, не менее 40 транспортных самолетов, от 30 до 50 ударных вертолетов Ми-24, до 90 транспортных и многоцелевых вертолетов. Но далеко не вся техника находится в боеспособном состоянии. Например, боеспособных истребителей Су-27 всего шесть-семь единиц.