Дети-сироты — выгодный бизнес. Поэтому усыновление в Казахстане — проблема — эксперт

Специалисты в один голос утверждают, что детям-сиротам лучше всего воспитываться в семье. Но все чаще мы слышим от родителей, желающих усыновить или удочерить, что сегодня законным способом сделать это практически невозможно. О своем опыте рассказывает Нуркен Халыкберген, многодетный папа, усыновивший ребенка.

Почему не дают усыновить здоровых детей?

— Нуркен, я знаю, что многие родители, которые хотят это сделать, не могут открыто заявить о некоторых проблемах, которые есть на сегодняшний день. Будем говорить открыто, что для некоторых это стало бизнесом. Госучреждения, которые должны защищать права детей, на законных основаниях отдавать их в руки родителей и в здоровые семьи, пытаются сделать из этого бизнес. Вы согласитесь с таким утверждением?

— Достаточно привести несколько цифр, на основании которых вы поймете, что проблема усыновления детей – не пустой звук и не придуманная проблема.

В Казахстане, по словам самих же госорганов, 33 000-36 000 детей, находящихся на попечении в детских домах

Кто-то остался без родителей. У кого-то родители лишены родительских прав. Найти информацию об этих детях практически невозможно. Чтобы усыновить ребенка, вы должны пройти определенный путь. Собрать документы – характеристика с места работы, справка о жилье…

— Я посмотрела список. В принципе —  ничего сложного.

— Список не очень большой. Его можно собрать за неделю. Затем начинается самое интересное. Вы приходите в органы образования по месту, подаете заявление, вас ставят в список очередников, желающих усыновить. Потом вас прикрепляют к определенному детскому дому, и с этого момента начинается самое веселое. В некоторых случаях вы будете годами ходить спрашивать, а вам будут говорить, что детей, подлежащих усыновлению, нет. Или говорят, что есть ребенок, но у него есть братья и сестры – трое, четверо, пятеро.

— Или еще какая-нибудь отговорка – болезнь.

— Болеет, карантин или мы не можем сейчас показать данного ребенка. Или

показывают ребенка с тяжелыми заболеваниями. То есть максимально стараются, чтобы у человека не было выбора.

— Мы к этому вернемся. Я хочу поговорить о вашем случае. Как вы пришли к этому? Вы – молодой человек.

— В 2007 году я познакомился с Аружан Саин, когда мы запускали смс-голосование для проекта «Подари детям жизнь». Когда вы отправляли голосование, с вашего счета списывалось 280 тенге в помощь детям, чье лечение невозможно в Казахстане. Я работаю в области социальных коммуникаций. Проще говоря, я – пиарщик.

— Вы помогли.

— Это была моя рабочая обязанность. Я помог. В любую компанию обращается много людей с просьбой помочь детским домам, инвалидам. Я потихоньку стал втягиваться в этот вопрос со стороны коммерческого PR. К 2009-2010 году я уже не понаслышке знал, что такое детские дома Алматы и области, в чем они нуждаются. В 2010 году мы с супругой подали заявление на усыновление ребенка. Мы зрело подошли к этому вопросу и с 2010 года искали своего мальчика по детским домам. Случилось так, что в 2011 году у нас с супругой родились близнецы, а спустя полгода мы случайно обнаружили в доме малютки ребенка…

— Как случайно?

— Я пришел поздравлять детей с Новым Годом и кто-то из нянечек мне сказал, что есть мальчик. Ернур. «Спросите у директора». Я дождался директора, спросил. Она опешила от такой осведомленности. Я попросил показать ребенка. Когда его вывели, я сказал, что забираю его. Тогда мне объяснили, что у него очень тяжелый диагноз, малыш родился от женщины, у которой сифилис 4-ой степени. «У ребенка много проблем со здоровьем. Зачем вам нужны такие трудности? Может, вы дождетесь другого?» Я знал, что детям могут приписывать разные диагнозы. Я сказал – справимся. Решать все-таки мне. С этого момента я вцепился в этого мальчика, заказал полный анализ в независимой лаборатории, в присутствии врача детского дома у Ернура взяли кровь на анализы.

— А как вели себя работники детского дома в этот момент?

— Когда процесс начался, они не особо сопротивлялись. Просто я с 2010 по 2012 ходил, спрашивал, а мне говорили – детей нет…

Я целенаправленно ходил, просил разрешения зайти в детскую группу – мне все время отказывали

Я говорил, где вообще можно получить информацию о том, сколько детей?

— То есть вели себя деликатно.

— Деликатно, но настойчиво. Потому что если просто спрашивать и ждать, будет очень долго. От разных сотрудников разных детских домов я слышал намеки, что если вы поговорите о возможности помочь каким-то образом детскому дому, персоналу, возможно, вам помогут быстрее найти ребенка.

Мне деликатно намекали, если я заплачу, то процесс усыновления ускорится

При этом у меня большое количество друзей, работающих с иностранцами. И я неоднократно слышал, что приезжие пары уезжали с детьми. У ребенка в диагнозе написано, что он инвалид, но когда смотришь видео и фотографии – ничего подобного! Аружан недавно озвучила цифры прокурорской проверки за 2012-2013 год.

Нашли несколько тысяч случаев, когда дети не ставились на учет по усыновлению

— Скрывали?

— Да. Нарушали правила постановки на учет. Не давали информацию. Я не говорю огульно обо всех. Есть люди, на которых мы готовы молиться. Например, детский дом №1 в Алматы, с которым мы работаем. Это просто чудо. Но в регионах…

2000 детей лишили права оказаться в семье. 2000 судеб сломано. 2000 семей, которые могли оказаться в очередях, взять этого ребенка, лишились такого права

Как коррупция добралась до детских домов?

— Нуркен, на ваш взгляд, почему их прячут? Почему пишут страшные диагнозы? Буквально перед съемками я разговаривала с родительницей, которой удалось благополучно удочерить ребенка с диагнозом ВИЧ. И представляете шок, когда это не подтвердилось. Зачем это делается?

— Государство ежегодно выделяет на содержание одного ребенка около 2 млн тенге. То есть примерно 170-180 тысяч тенге ежемесячно. Представьте, 10 детей — это 20 млн тенге. А 100 детей?

— Простая арифметика.

— И не все 2 млн идут на содержание ребенка. Часть идет на содержание здания, ремонты, покупку оборудования, инвентаря. Любой из нас может зайти в интернет и увидеть нарушения в области госзакупок, нецелевое использование денег. А тут 10 детей в детском доме. 200 млн тенге капает на счет казенного предприятия. И администрация управляет этой суммой. Это один момент. Если ребенок ушел, то уходит и финансирование.

— То есть коррупционный момент.

— Я не дорассказал о своем сыне. Когда мы его забирали, нашего мальчика взвесили. Мои близнецы, родившиеся недоношенными, росшие дома, в полгода весили 8-9 кг, и Ероха, которого мы забрали, в полтора года весил тоже 8-9 кг.

— А вы не задавали вопрос работникам детского дома?

— На тот момент я не стал задавать вопрос, потому что боялся, что с ребенком что-то произойдет. Я расскажу о том наследии, которое мы получили. В первый же вечер, когда мы его укладывали спать, он начал мотать головой с такой амплитудой, что чуть ли не кровать завибрировала…

— Нервный тик?

— Нет. Мы разговаривали с психиатром-неврологом из Новосибирска, который в этот момент оказался в Алматы, он консультировал детей с неврологическими заболеваниями. Врач сказал, что это стандартное явление для детей из детдома. Мы своих детей как успокаиваем? Укачиваем на руках. А это способ ребенка успокоить себя – умотать до такой степени, чтобы заснуть. И врач объяснил, что это пройдет через 2-3 месяца с помощью объятий, любви. Он почувствует, что за ним ухаживают, и отойдет. Действительно, через 2-3 месяца это прошло. Но первые 2-3 недели было ужасно. На третий день, я помню, это было на Наурыз, я завожу ребенка в ванную, он визжит, вырывается. Когда включил душ, была такая истерика, что я просто побоялся его мыть.

Любая комната с кафелем для него это негативная ассоциация. Мы первые полгода мыли его в детской ванне в коридоре

— Вы выяснили причину?

— Мы не смогли выяснить. Но нам сказали, что скорее всего детей просто быстро купали. Мы же когда купаем ребенка, то играем с ним, разговариваем, стараемся подарить максимум положительных эмоций. А когда 30 детей и их нужно выкупать в банно-прачечный день, вряд ли на каждого найдется час времени. Потом я обратил внимание, что у ребенка нет передних зубов. Я подумал, что может кальция не хватает, еды было недостаточно. А потом увидел что-то вроде неправильно выросшего зуба. Потрогал, а он сразу выпал. Повезли его к детскому стоматологу. Он говорит – передние зубы выбиты. То есть у полуторогодовалого мальчишки выбиты 4 зуба сверху. Мы пытались выяснить, что это. Врач говорит, что скорее всего, когда он начинал ходить… А ходить он начал только в полтора года. Скорее всего, он оперся на кровать, потерял равновесие и ударился зубами. Да, это может быть в любой семье, но когда у тебя не один ребенок, а 30, травматичность все-таки выше.

— После всего увиденного вы к каким мыслям пришли?

— Самое главное – ребенок должен расти в семье

— Вы убеждены в этом?

— Это нормально. Я еще не видел ни одного человека, который сказал бы, что ребенку в детском доме лучше, чем в семье. Мы работаем с областным детским домом №1, но когда в любой детский дом приезжаешь, дети 7-8 лет подсознательно начинают требовать ласки и внимания. Они просят тебя что-то рассказать, ищут тепла. Разговаривая с теми, кто набрался смелости…недавно мы провели в Алматы первый форум приемных родителей.

Почти все родители сталкиваются с одним и тем же: приемный ребенок дико добирает ласку, дико добирает теплоту. Он вцепится и как губка впитывает

— Хорошо, если им достаточно ласки. А если происходит насилие? Вы слышали о случаях, когда дети сами рассказывают о насилии в этих учреждениях? У меня есть знакомые, которые там выросли. Они сегодня взрослые люди, но им тяжело об этом говорить. Все, как один, говорят о насилии. Что происходит за закрытыми дверьми — никто не знает. И сегодня Аружан Саин, поднимая проблему усыновления, говорит, что прозрачности в работе детских домов почти нет.

— Простейшее. Мы до сих пор не можем получить информацию, сколько детей в Казахстане подлежит усыновлению. Мы опираемся лишь на случайно оброненные фразы в официальных интервью.

—  Где здесь камень преткновения? 

— В США, Украине, Беларуси сайты усыновления детей ведутся общественными фондами. Государство передало эти функции обществу. Приведу простой пример. Глава комитета по правам ребенка при Министерстве образования и науки РК в октябре 2014 года сказал, что Министерством образования планируется создать сайт с закрытой базой данных о детях. Всего на эту работу, казалось бы, благородную, предусмотрено 500 млн тенге. Я, как бизнесмен, услышав такую сумму, впал в ступор. Я специально опросил таких экспертов как Константин Горожанкин, главу ассоциации казахстанского интернет-бизнеса, Владимира Лю, владельца сайтостроительной компании, одной из самых успешных и дорогих. Когда я им назвал цифру 500 млн за сайт, у них округлились глаза: «А что вы там делаете?» Если брать самую дорогую часть работы – покупку «железа» – это максимум 20% от этой суммы. Самый дорогой сайт Владимира – коммерческий, со сложными элементами, с многоуровневой системой доступа — стоил 180 млн. Здесь зачем это нужно?

Просто пример — сайт, где люди продают шины. На нем 27 000 позиций. При том, что цены каждый день скачут, им приходится делать обновление каждый день.

Создание этого сложного сайта заняло 4 месяца и стоило порядка 4 млн тенге. А государство планирует создать сайт за 500 млн. И нужно им при этом… 3 года!

В 2015 они его создавали, запускали. В 2016 будут его поддерживать. И в 2017 будут обучать. Это из того же интервью. В газете «Литер» тоже было озвучено, что первый транш пилотного сайта был создан за 6 млн тенге. Я был просто в шоке. Где можно проверить целесообразность и эффективность использования государственных денег? Мы говорим о кризисе, о том, что Министерство образования сократило завтраки детям в школах. Я разговаривал с экспертами. Они готовы создать общественный фонд, собрать лучших экспертов в области IT и посмотреть, что с этим сайтом не так. Почему он должен стоить таких денег? Почему счетный комитет и другие госорганы не задумываются о таких вещах?

В Казахстане обязательно нужно иметь знакомых

— А ведь это только поверхность айсберга. А за этим всем стоят дети, которые сегодня, сейчас нуждаются в семье. Нуркен, изначально мне рекомендовали вас как человека, который достаточно быстро и легко усыновил ребенка. Вы говорите, что если бы не ваше упорство и знание законов, юридическое образование, то все могло быть иначе. Вы обещали рассказать, как сегодня правильно добиваться своей цели – подарить ребенку семью, любовь и заботу.

— По первому образованию я юрист. Прежде, чем приступить к этому вопросу, я внимательно проштудировал закон о семье, все сопутствующие нормативно-правовые акты, проконсультировался с людьми, которые проходили через это. Потому что закон, что дышло, куда повернешь – туда и вышло. Разговаривал с Аружан и родителями. Я понял, что зачастую родители просто не знают своих прав. Например, Управление образования направляет вас в конкретный детский дом. В законодательстве такого нет. Вы можете прийти в любой детский дом любой области. Проблема только в транспортных расходах. Я могу себе позволить поехать в Талдыкорган. Я ездил в Астану, Костанай, западный Казахстан, южный Казахстан. Но везде мне говорят, что у меня направление из города Алматы. И я доказывал, что по закону…

— А когда вам говорили, что сейчас не могут показать детей?

— Согласно кодексу о браке и семье, ни один сотрудник не имеет права противодействовать интересам ребенка. В кодексе написано, что

самый главный интерес ребенка – воспитываться в семье. Если сотрудник препятствует, вы сразу можете требовать письменные объяснения и документировать эти случаи

Сразу же идти в прокуратуру с требованием объяснить действия администрации.

— А когда вы получаете страшный приписанный диагноз, за это можно как-то наказать по закону?

— Если это было на словах, у вас это незадокументировано, то вы ничего предъявить не сможете. Если вы записали, то можно идти в суд. Но опять же вопрос законодательства — можно это рассматривать как препятствие, а можно как предупреждение. С такими моментами должен разбираться профессиональный юрист. Но если убрать всю эту софистику, препятствия, если родители настроены серьезно, то не должно быть никаких отговорок «не знаю, надо подумать». Нужно целенаправленно действовать и искать. Обязательно нужно иметь профессионального знакомого юриста. Это Казахстан – у каждого найдется знакомый. В конце концов у фонда, который занимается этим вопросом, есть поддержка. Простой пример. Аружан Саин в июле 2012 года создала сайт usynovite.kz За время работы этого сайта уже усыновлено 500 детей. Один положительный пример, который я не устаю приводить: после встречи с Бауыржаном Байбеком, нынешним акимом Алматы, им было дано четкое указание – предоставить все данные и анкеты на этот сайт.

— И только тогда пошел виток…

— Пошел поток информации – и сразу же пошли заявки. Пошли удочерения, усыновления. Тогда как другие детдома отказываются предоставлять подобную информацию. И Министерство информации тоже отказывается. Якобы родственники этих детей против. Хотя по закону никто не имеет права препятствовать. Но администрация часто этим пользуется: «Знаете, их бабушка против, тетя и дядя не дают разрешение».

— Тогда нужно требовать письменные доказательства того, что они против?

— Во-первых, нужно требовать письменные объяснения и обращаться в прокуратуру. Потому что

ни бабушка, ни дядя, ни троюродная сестра не имеют права препятствовать усыновлению ребенка

Потому что они не являются родителями или законными представителями ребенка, назначенными по суду. Это всего лишь родственные отношения. Никто не имеет право препятствовать ребенку воспитываться в семье.

— То есть в рамках закона вполне возможно бороться за свои права.

— Только нужно иметь смелость идти до конца. Закон имеет однозначную трактовку. Недоброжелатели пользуются тем, что люди зачастую в правовом отношении неграмотные. Но самое главное, что я хочу сказать — государство говорит, что в стране кризис и нужно экономить. Я только что назвал цифру 500 млн, 126 млн. Господи! Общество своими силами создало сайт usynovite.kz! Пользуйтесь этим инструментом! Дайте информацию обо всех детях во всех детских домах!

— И дайте возможность детям расти в семьях!

— Не препятствуйте этому! А по сути

на детях-сиротах кто-то делает карьеры и бюджеты. Это кощунство!

— Это самый страшный грех. Спасибо, что вы согласились прийти и открыто рассказать свое мнение и поделиться своим опытом. Желаю счастья вашей семье! Здорово, что среди нас есть такие люди, как вы! Страшно, когда дети становятся элементом бизнеса. Хочу напомнить, что бумажки с цифрами могут когда-то закончиться, а грех останется навсегда.

Видеоверсию смотрите здесь