Рафаэль: Почему я ушел и не сжег мосты

Певец Рафаэль — один из самобытных представителей отечественной эстрады.  За удивительный баритон его нередко сравнивали с Магомаевым и Томом Джонсом. Пик его популярности пришелся на 2000-е годы. Потом артист напрочь пропал с телеэкранов. Что стало этому причиной, он рассказал в эксклюзивном интервью 365info.kz.

— Рафаэль, вы в такой яркой кофточке…

— Зимой хочется ярких цветов.

— Вы всегда в чем-то таком неординарном. Это потребность души?

— Да. Не хочется серости, хочется позитива, ярких красок. Не только в гардеробе, но и в жизни.

— Рафаэль, в начале 2000-х мы часто видели ваши клипы на телевидении, слушали ваши песни. Вас сравнивали с именитыми советскими исполнителями.

— И не только.

— Особенно часто вас сравнивали с…

— Магомаевым и Томом Джонсом. Хотя мне всегда было так неловко.

— Почему? 

— Для меня эти артисты — большие авторитеты недосягаемой высоты. Пусть они будут несравненными. А я работаю в меру своих возможностей и таланта.

— И в какой-то момент просто пропали с телеэкранов. Но в то же время вас можно видеть на концертах, благотворительных акциях, мероприятиях. Что произошло? Почему мы не видим ваши красивые клипы? Последний клип вы сняли 9 лет назад.

— Я решил попробовать обходиться без клипов. Есть много певцов, у которых видеороликов никогда и не было. И они прекрасно живут.

— Кого вы можете привести в пример?

— Исполнителей, которые работают живыми составами. Например, группа Steps во главе с Гаухар Саттаровой. Очень популярная авторитетная группа, которая работает исключительно вживую. К слову, их в ротации никогда не было.

Я помню фильм из детства о французской оперной певице. Фанаты ехали за ней в любую точку мира. Они просили ее выпустить пластинки, но она говорила, что слушать ее нужно только вживую.

Есть много групп и исполнителей, которые обходятся без клипов и альбомов. И они востребованы. В отличии от них, у меня есть альбом, я продолжаю записываться.

— По-моему, в 2010 у вас вышел крайний альбом?

— Примерно так.

— Скажите, неужели это возможно — без ротации, без общения через СМИ оставаться популярным? Вас же все равно приглашают на концерты. Это по дружбе или зритель все-таки желает вас слышать?

— Я надеюсь, что здесь присутствует и желание зрителя. Думаю, что в каких-то программах нужен именно Рафаэль. По крайней мере, смею на это надеяться.

— Те, кто слушал радиостанции в Казахстане, наверняка помнят ваш голос в качестве ведущего. Те, кто смотрел каналы в середине и начале 1990-х, помнят ваше лицо в качестве телеведущего. Потом вы вдруг стали исполнителем. Как так произошло?

— Случилось все так. Работая на радио и ТВ, я учился вокалу — сначала в музыкальном училище, потом в консерватории. И поскольку люди воспринимали меня как телерадиоведущего, то естественным, был вопрос — как я перекочевал с телевидения в эстраду? Могу на него ответить — все было запланировано.

— Я тоже была удивлена, увидев вас поющим в клипе.

— К тому моменту я был уже готовым певцом. Поэтому ушел с телевидения и радио.

— Те, кто уходят с радио и телевидения, как правило, потом возвращаются. Не тянуло обратно?

— Я не подвожу черту. Я бы с удовольствием рассмотрел интересные предложения. На мой взгляд, мосты сжигать нельзя. Но на данный момент ничего такого, что меня бы заинтересовало, не предлагали.

— Рафаэль, недавно один продюсер признался, что сейчас на мероприятия приглашают либо казахоязычную эстраду, либо российских звезд. Получается, наша рускоязычная эстрада не у дел?

— Я не могу с этим согласиться. Сейчас больше востребована музыка с использованием народных этноинструментов. Но у тех, кто делает современную музыку, есть своя аудитория. Это преимущественно горожане. Прежде всего это алматинская публика.

Мне когда-то запомнилась фраза Аллы Пугачевой про наш город и нашу музыку. «Музыка Алматы пахнет джазом», — сказала она. Такое может сказать только гениальный человек. Наш типичный алматинский стиль – не джаз. Это именно музыка с запахом джаза. И она была абсолютно права.

— Я знаю, что вы любите джаз, классическую музыку. Одним словом, не любите попсу. Потому что чаще всего я вижу вас в кругу людей, которые слушают музыку не для всех. Вы выступили продюсером проекта с оперной певицей…

— Гульзат Даурбаевой.

— Как вам в нынешней ситуации удается балансировать на уровне вкуса – массового и того, что слушают не все?

— Я не пытаюсь угождать массовым потребностям. Я делаю то, что считаю нужным. А нравится или нет – пусть решает публика. Я понимаю, что это музыка не для стадионов.

У меня никогда не было цели делать нарочито коммерческую музыку. Я считаю, что можно совмещать коммерцию, хороший вкус и самобытность. Было время, когда многие исполнители делали что-то однотипное. Мы не отличали одну песню от другой.

— А разве сейчас не так?

— Сейчас чувствуются перемены. Люди, видимо, устали от «музыки для ног». Есть такое понятие.

— Можно добавить, еще для глаз.

— Может, и для других органов осязания. Но, видимо, захотелось чего-то настоящего. Сейчас, я смотрю, молодежь потянулась к интересной музыке. Подтверждение тому — молодежь в филармонии, в оперном театре, на джазовых концертах.

— Эта музыка никогда не была джазовой. Я часто вижу, как зритель жалуется на то, что у попсы много обнаженных тел, откровенной сексуальности. Вы как смотрите на происходящее? Вас не раздражают клипы, где девушки «зазывают» зрителя?

— Я абсолютно не ханжа. Принимаю все, если это достойно и красиво. Можно не опускаться до пошлости и грязи. Красивое тело, эротические движения можно преподнести вполне достойно. Другое дело, что отдельные части тела стали ставить впереди музыки. Это мне не нравится.

— Это есть у нас или все еще в рамках приличия?

— Этого у нас в изобилии. Разве вы сами этого не видите?

— Вижу. Мне хотелось услышать ваше мнение. В соцсетях я часто встречаю статусы, где молодежь уже взывает – хватит!

— Публика пресытилась. Хотя, если это красиво и достойно, почему бы и нет? Работает же в этом направлении Дженнифер Лопес, которая, кстати, не является эталоном. Или Шакира. А еще я был очень удивлен, когда обнаружил массу арабских певиц…

— С откровенными клипами?

— Очень откровенными. Но это красиво и достойно. Даже мысли не возникает, что это пошло.

— Рафаэль, в какой-то момент вы вообще отказались от телевизора.

— Мне это перестало быть интересно. Я перестал различать многих. То есть интересные личности на экране стали появляться реже. И я догадываюсь – почему.

— Почему?

— Потому что проекты откровенно коммерческие.

— Формат.

— Исполнители изначально поддерживаются спонсорами. Ни для кого не секрет, что это большие вложения. А люди, которые занимаются музыкой, не умеют заниматься поиском спонсоров, выбиванием денег. Я знаю это по себе. Это, наверное, не совсем совместимые вещи.

— А почему бы вам не найти продюсера? Современная система говорит, что он нужен. Кто-то должен просить деньги. Самому артисту делать это не очень приятно.

— У каждой монеты две стороны. Согласен, что продюсер вкладывает деньги, но продюсеры еще и вмешиваются в творческий процесс. А этого я потерпеть не смогу. И не хочу.

— Получается, вы и новости не смотрите?

— От новостей я отказался много лет назад.

— Почему?

— Хочется поменьше негатива в жизни. Я понимаю, что нельзя оградиться от действительности. Но я могу оградить хотя бы свою ауру, эмоциональный фон от влияния извне. Я понимаю, что где-то происходят события, которые не очень радуют. Но не хочу знать об этом сейчас. Потому что слишком много стало негатива.

— Вам комфортно жить в своем мире? Вы создали свой мир, в который включили тот круг людей, с которыми вам хочется общаться, и оградились от внешнего мира.

— Абсолютно комфортно.

— А когда вы приходите в компанию и там обсуждаются темы – война на Украине, Россия, Турция?

— Я не принимаю в этом участия. Отчасти от того, что правду дано знать далеко не каждому. Зачем тогда в этом копаться?

— При этом вы принимаете участие в благотворительных мероприятиях. Что бы ни происходило, Рафаэль во всех благотворительных акциях.

— Далеко не во всех. Я не могу пройти мимо, если дети испытывают проблемы. Сейчас это бич времени. Столько детей, нуждающихся в серьезном лечении. Мне это непонятно и от этого становится страшно. Мимо детских бед я пройти не могу.

— А мимо чего вы можете пройти?

— Невозможно принимать участие во всех акциях.

— А кому вы отказываете?

— Несколько раз ко мне обращались с просьбой выступить в мероприятиях для бюджетных работников. Я понимаю, что у них маленькие зарплаты и они не могут оплатить артистов на свои мероприятия. Но как я уже сказал, физически я не могу быть везде. Я считаю, что артист не может позволить себе примелькаться. Поэтому если говорить о благотворительности, я принимаю участие только в тех случаях, когда мимо пройти невозможно.

— А с мошенниками не сталкивались?

— Приходилось. Однажды я дал согласие на участие в масштабном благотворительном концерте. Прихожу, вижу баннеры спонсоров. Ну, если есть спонсоры, то вполне можно обойтись и без меня.

— Вы развернулись и ушли, не объясняя причины?

— Зачем? И так все ясно.

— Интересно. Что касается ваших планов на будущее, я знаю, вы попробовали себя в качестве продюсера оперной певицы. Когда мы ее услышим или увидим?

— Как раз после того случая я боюсь говорить о своих планах. Что касается моего продюсирования оперной певицы, все зависящее от меня я уже давно сделал. Но обнаружил интересный нюанс: оказывается, люди из мира классики, в частности из оперы, несколько тяжеловесны. Они очень медленно двигаются. После этого я боюсь давать какие-то анонсы. Я просто работаю.

— Может, все-таки выйдет клип с вашим участием?

— Этого пока в планах нет. Но есть современная интересная программа. С элементами старого диска, старого фанка, старого свинга, раннего джаза, с танцорами, с вкраплениями живых инструментов. Электронная часть, конечно, записана на мини-диск. Такая оптимистичная жизнерадостная программа. Также я продолжаю работу над своим следующим альбомом. Я сам от себя не ожидал, что его звучание будет совершенно другим. Это музыка более зрелая, более взрослая. Не совсем танцевальная. Но очень красивая.

— Для души. Рафаэль, вы себе не изменяете. Спасибо!

Видеоверсию смотрите здесь.