Секрет доброжелательного отношения Китая к Казахстану: Синьцзян

Использование трансграничных рек является одним из вопросов, по которым Китай проявляет резкую неуступчивость и склонность к односторонним действиям. Например, Китай является одним из немногих государств, отказывающихся присоединиться к международным документам по использованию трансграничных рек, таких как Конвенция ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков.

КНР, владея истоками крупнейших речных систем Азии, отнюдь не демонстрирует стремление к совместному с другими странами решению проблем по использованию ресурсов трансграничных рек. Более того, китайская сторона в последние годы все чаще приступает к реализации масштабных гидротехнических проектов в верховьях таких рек как Брахмапутра, Меконг и Черный Иртыш. Что характерно,

китайские власти запускают такие проекты без согласования с соседними странами и без обнародования сведений о планируемых объемах изъятия воды

Все это порождает сильную обеспокоенность в соседних странах и повышает напряженность в отношениях с КНР.

Также небезынтересным является различие в подходах, которые китайская сторона придерживается по отношению к странам, с которыми она делит трансграничные реки. Самым существенным является различие по стремлению Китая к сотрудничеству с южными и западными соседями. В случае с Россией и Казахстаном КНР смогла достичь наибольшего прогресса по вопросу использования трансграничных рек. С этими странами Китай достиг уровня технического сотрудничества по данной проблеме, в то время как в отношении своих южных соседей все еще доминирует односторонний подход, за исключением Мьянмы. Данная особенность уже неоднократно обращала на себя внимание наблюдателей, выдвигались различные версии, объясняющие избирательность Китая по отношению к своим партнерам.

Наиболее очевидной кажется зависимость между готовностью Китая сотрудничать по рекам и общим уровнем отношений с соседними странами. На сегодняшний день отношения с Российской Федерацией и Казахстаном складываются для Китая наилучшим образом. В то же время в отношениях с Индией и странами Индокитая все еще имеются определенные противоречия. С другой стороны, относительно общих речных систем с такими традиционно дружественными для Китая странами как Пакистан и Мьянма Пекин также проводит политику одностороннего использования водных ресурсов, в случае с Мьянмой и Лаосом взамен предлагая помощь при строительстве ГЭС.

В качестве альтернативной причины, объясняющей эти различия, приводится разница в характере использования трансграничных рек. Так, если на истоках Меконга, Брахмапутры и других рек Южной Азии КНР строит плотины, то на Или и Черном Иртыше производится отвод воды через каналы для сельскохозяйственных или промышленных целей. Причем строительство этих каналов началось с конца 80-х годов и по мере развития СУАР идет нарастающими темпами. По разным оценкам,

сегодня Китай отбирает до 40% водотока с Иртыша, а отбор воды с Или может достигать 70%

Естественно, это не может не вызывать обеспокоенности со стороны Казахстана и России. Ведь по сравнению со строительством плотин забор воды из рек в значительных объемах способен оказать гораздо большее влияние на экологическую обстановку в небогатом водными ресурсами регионе. Напомню, что река Или является главным источником питания водой озера Балхаш, а Иртыш является главным притоком Оби.

Столь большие объемы отбираемой воды в первую очередь связаны с интенсивным хозяйственным освоением Синьцзяна. Одними из ключевых отраслей в планах по экономическому развитию этого региона являются энергетика и выращивание хлопка. Как известно, разведение хлопка требует большого количества воды для полива. Сейчас хлопковые поля занимают до половины всех сельскохозяйственных земель автономного района. Текстильная промышленность имеет для китайской экономики стратегически важное значение. Помимо этого СУАР является наиболее богатым энергоресурсами регионом Китая, и воды Иртыша во многом используются для обеспечения потребностей этой отрасли. В свою очередь, широкомасштабное освоение региона неизбежно приводит к массовым миграциям в Синьцзянь из внутренних районов КНР. И стремительно растущее население вызовет устойчивый рост потребления воды.

В казахстанских и международных исследованиях давались самые различные оценки по влиянию на экономику и экологию Казахстана растущего забора воды из Или и Иртыша. Из наиболее тяжелых экономических последствий можно выделить деградацию сельского хозяйства, в особенности рисоводства в Алматинской области. Также обмеление Или неизбежно вызовет сокращение выработки электроэнергии, в частности на Капчагайской ГЭС, стоимость которой в Казахстане и без того является очень высокой. Что касается реки Иртыш, то по заявлениям казахстанской стороны сокращение ее водотока может повлиять практически на весь север-восток страны и столицу, так как

от Иртыша в той или иной степени зависят жизни почти 4 миллионов казахстанцев

В плане экологической безопасности сокращение воды в этих реках неизбежно окажет влияние на экосистемы значительной части Казахстана, включая два крупнейших озера — Зайсан и Балхаш.

Стратегия Казахстана в решении водной проблемы

Все эти причины привели к тому, что Казахстан с первых лет независимости пытался найти решение этой проблемы на основе договоренностей с Китаем. Тактика Казахстана заключалась в поиске совместного решения этой проблемы путем подключения к переговорному процессу России. Однако разыграть российскую карту Казахстану не удалось. Также эта проблема получила широкое освещение в казахстанской прессе. Помимо этого, вопросы трансграничных рек привлекли внимание международных экологических организаций, которые по понятным причинам приняли сторону Казахстана. Все эти маневры в конечном счете привели к определенным результатам, которые однако имели весьма ограниченный эффект. Это было связано в первую очередь с весьма продуманной позицией Китая по вопросу трансграничных рек.

Как было отмечено выше, КНР отказался от присоединения к международным конвенциям по трансграничным рекам и тем самым освободил себя от необходимости соблюдения каких-либо ограничивающих ее свободу принципов и обязательств. В качестве примера можно привести принцип совместного решения по использованию водных ресурсов, который, учитывая стремительный рост потребностей в воде в случае Китая, просто перестал бы работать.

И если данный подход работал в отношениях с южными соседями Поднебесной, то в отношении Казахстана и России с начала двухтысячных годов Китай продемонстрировал нехарактерную для себя готовность к решению проблемы, пусть и в ограниченном масштабе. Однако по сравнению со своими южноазиатскими соседями, эти шаги Китая выглядят значительным достижением. Так, в 2001 году Китай и Казахстан достигли соглашения о создании совместной комиссии по трансграничным рекам и подписали рамочное соглашение. Несмотря на то что сфера ответственности этой комиссии была крайне узкой, касаясь мониторинга и изучения, для КНР это можно считать значительным прогрессом. В дальнейшем страны смогли продвинуться еще дальше. В 2004 году, при сохраняющемся отказе Китая от создания совместных органов по управлению водными ресурсами, была сформирована Консультативная комиссия. При этом Китай добился того, что в документах, подписанных в ходе переговоров с казахстанской стороной, говорилось о трансграничных реках без упоминания Иртыша и Или. В 2011 году Казахстан и Китай подписали соглашение об обеспечении качества воды на трансграничных реках. В том же году КНР и РК запустили проект по делению воды на паритетной основе на реке Хоргос.

Также в 2014 году было дистигнуто принципиальное соглашение о подготовке документа по вододелению. Как видно из этих событий, по сравнению с другими странами Казахстан добился значительного прогресса в решении вопроса о трансграничных реках. Однако если оценивать результативность данного процесса, то окончательное решение проблемы трансграничных рек пока видится лишь гипотетически.

Тем не менее вопрос о причинах, сподвигнувших Китай быть более внимательным к своему западному соседу, все же требует определенной ясности. Трансграничные реки являются лишь частью обширной и сложной внешнеполитической повестки. И при развитии отношений с той или иной страной Китаю приходится принимать в расчет большое количество факторов, влияющих на двусторонние отношения. И в этом контексте важность Казахстана для внешнеполитической стратегии Китайской Народной Республики имеет тенденцию к росту. Конечно, роль нашей страны для Китая не стоит слишком переоценивать и ставить в один ряд с ведущими державами. Однако, по всей видимости, Казахстан имеет для Китая достаточно большое значение, для того чтобы искать компромисс по тем вопросам, по которым КНР раньше не шла на уступки.

Во-первых, Казахстан важен для Китая в контексте обеспечения безопасности СУАР. Этот регион на сегодняшний день является самым неспокойным для Китая.

Наличие вокруг него стабильной среды необходимо для достижения экономического роста и умиротворения региона. Во-вторых, Казахстан является поставщиком углеводородных ресурсов, а также выступает транзитером туркменского газа в Китай.

Внимание китайской стороны к позиции Казахстана также в немалой степени объясняется новой стратегией КНР — «Экономического пояса Шелкового пути» и необходимой для ее реализации «политики добрососедства». Развитие сотрудничества по линии Китай — Европа и реализация концепции «Один пояс — один путь» требует более активного привлечения Казахстана к экономическим и инфраструктурным проектам. Поэтому Китаю помимо очевидной экономической выгоды также требуется формирование положительного отношения к себе. Если исходить из этой логики, то ограниченный прогресс, достигнутый по проблеме трансграничных рек, отчасти можно объяснить попытками Китая исправить свое реноме по вопросу, в котором он известен своей неуступчивостью. Вполне возможно, сейчас мы наблюдаем своеобразную апробацию Китаем нового подхода к решению проблемы трансграничных рек, который может быть применен относительно других стран.

И все же казахстанско-китайское сотрудничество в области трансграничных рек имеет четко очерченные пределы. Наиболее очевидным является то, что проблема трансграничных рек и дальше будет решаться в двустороннем формате. Попытки привлечения России к диалогу по Иртышу или же переноса дискуссии в рамки ШОС будут несомненно блокироваться китайской стороной. Это вызвано тем, что подобный формат с точки зрения переговорных преимуществ является наиболее выгодным для КНР в силу ограниченности инструментов давления у Казахстана. С другой стороны, Китаю становится невыгодным придерживаться старой позиции, так как растущая заинтересованность в развитии сотрудничества с приграничными государствами требует достижения хотя бы минимального согласия по трансграничным рекам. В ближайшее время мы получим возможность оценить, каким образом Казахстану и Китаю удастся решить эту дилемму.

Кайрат Беков, синолог, специалист по международным отношениям Факультета МО КазНУ им. Аль-Фараби