Рак не приговор: «Мулла сказал мне, что я должна жить и бороться»

Шишечка размером с арахисовый орешек обернулась для нее ампутацией ноги, разводом и новым мировоззрением. В 31 год косметолог и мама двоих детей Наташа Матвеева из Костаная учится жить, стоя на одной ноге. Пока проблемы с равновесием.

Не для слабонервных

Одноклассники помнят ее как Ленку Попову. Девчонку, которая никогда не болела. Даже снег перед контрольными ела — не брало. Клиенты знают как Елену Матвееву (фамилия после замужества). Мастера своего дела, уверенную в себе красивую девушку всегда с длинными и яркими волосами. Возможно, многих удивит ее нынешний облик. Летом 2014 года ее жизнь перевернулась. Лена без ноги, лысая. Но все с той же улыбкой.

— Я уже успела привыкнуть, что на меня смотрят, как на инопланетянку. Я вас удивлю, но так жить тоже можно. Многие живут. Все началось с маленькой шишечки на коленке в 20 лет, — рассказывает девушка, — и как-то не беспокоила она меня, и ладно. А потом я увлеклась танцами и исключительно с эстетической точки зрения решила выяснить, что же это за нарост.

Врачи успокоили – обычный жировик, можно удалять. И Лена удалила. Но вскоре после операции нарост появился снова. Пока не рос, решила не трогать. Рожала детей, не до того было. Когда заболел папа Лены, на фоне стресса шишка начала расти и болеть. Вот тут девушка запаниковала. И до сих пор сокрушается, что на том этапе не было исследовано содержимое нароста. Она упустила целых 10 лет.

— Мне врачи в Астане потом сказали, что при втором удалении уже нужно было бить тревогу и исследовать. Злокачественная опухоль, как правило, дает рецидив. Но мне гистологию провели лишь после третьей операции. Новообразование на коленке было огромным, почти с голову человека. Фиолетово-синего цвета. Капилляры лопались, потому что коже некуда было тянуться. Выглядело ужасно, не скрыть. Плюс дикие боли, температура, тошнота. Врачи удивились, как я вообще могла ходить с этим на ноге. Удаляли этот кошмар под наркозом. И потом показали, что было внутри. Полноценный кусок мяса, с прожилками, со всем… Зрелище не для слабонервных, скажу я вам…

[gallery size=»full» link=»none» ids=»86010,86013,86008,86012,86011″]

Надеюсь, на мне — точка

Но это было только начало. Когда в палате Лены появился врач-онколог, она все без слов поняла.

— Дело в том, что за 7 месяцев до этого умер мой папа. От рака. Именно стресс, предполагают врач, и дал ухудшение моему состоянию. По линии отца папа был уже третьим, кто умер от онкологии в нашей семье с 2000 года. Я надеюсь, на мне будет точка. И я выживу!

После первого же облучения шишка выросла снова. Новости у онкологов были неутешительные – нужно торопиться и ампутировать ногу. Девушка сначала категорически отказалась. А потом вспомнила историю своей тети, которая умерла десять лет назад от рака груди:

— Ей тоже врачи говорили – скорее удалять. А она отказалась, мужа огорчать не хотела, как же без груди. Господи, что она только не делала. И забеременела она, чтобы организм обновился. Родила мертвого ребенка. На фоне стресса еще хуже стало. А еще бешеные деньги разным знахаркам отдавала и здесь, и за границей. И керосин пить ее заставляли. А одна бабка и вовсе опухоль через сосок выдавить пыталась. Это был кошмар. Красивая зеленоглазая статная 38-летняя женщина. Ее врачи до сих пор помнят. После второй «химии» она умерла. А сначала впала в кому. А муж ее, к слову, вскоре вновь женился. Такие дела. Перед смертью она жалела, что так затянула. В общем, когда я спустя 10 лет на весы поставила свою ногу и свою жизнь, решение было принято.

На ампутацию нужно было ехать в Астану. Лена категорически отказалась, чтобы ее сопровождали родные. Говорит, так легче. Она села в поезд с обеими ногами, а обратно приехала уже на одной.

— Мама. Ей, кажется, больней, чем мне. Придет в больницу, еду выкладывает, а у самой руки трясутся. Я ей запрещаю сопровождать меня. Она и так сейчас вкалывает, лишь бы мне помочь. Зачем ее мучить ночными слезными дежурствами над моей кроватью. Самыми страшными в Астане были часы перед операцией. Я боялась каждого шороха, каждой каталки, думая, что вот это точно едут за мной. Это уже что-то на грани истерики было. А после я плакала, потом много думала и в итоге взяла себя в кулак и решила — не буду опускать рук. Я – не беспомощная. Я живу. Я хочу жить.  А для этого нужно шевелиться. И тут чрезмерная опека может сыграть злую шутку.

А повеселей есть?

В ее квартире много детских игрушек, фотографий, два аквариума с рыбками и черепаха. Все для ребячьего счастья. В момент нашего разговора ее младшая дочь Алена была в детском саду, ей 3 годика. 6-летний Давид изучал букварь. Он недавно научился читать, потому то и дело перебивал нас, пытаясь выяснить, верно ли он произносит слово. Явно способный и шустрый мальчишка. А еще он мечтает стать полицейским. Как папа.

-А папа-то где?

-У сына с дочерью разные отцы. Я первого ребенка рожала для себя, с его отцом мы в хороших отношениях. У него своя семья. Узнал про мою болезнь, сказал, помогать будет. А второй… Мы разошлись. Все к этому шло. Но плохо, что случилось это именно в момент моей болезни. Развели нас трудности. Но мы тоже в нормальных отношениях сейчас. Дочка с ним живет, чтобы детсад не менять. Мне это больно, но я понимаю, что так ребенку лучше. Потому свой эгоизм отодвинула подальше. Пока не поправлюсь, так малышке лучше. Приезжает, звонит. Радуюсь. Реву, едва кладу трубку…

На этом стоп. С жалобами. Лена пообещала себе, что никаких обид на судьбу больше себе не позволит.

— Мне кажется, это мое испытание. Может, за беспечные мысли в молодости отвечаю. Мы ведь все в 15 лет – максималисты, самоуверенные и самовлюбленные. Легко обижаем, не ценим близких. Рак заставил меня полностью изменить мировоззрение. Я теперь тороплюсь сказать маме, что люблю ее. Жаль, папе не успела. Я благодарна судьбе, что у меня есть дети. Ради них хочу жить. Это та соломинка, за которую цепляешься. Часто думаю, как они, если меня не станет… Тяжело.

Ради них Лена старается улыбаться как можно чаще. Она впервые вышла к детям на одной ноге с улыбкой. И объяснила: «Ту ножку врачи сделают красивой и вернут маме». А потом одна плохая новость за другой. Опухоль успела дать метастазы. Сразу шесть. Все в легких. Сейчас у Лены рак  3 стадии.

— Когда у меня выпали все волосы после очередной химиотерапии, сынок сначала поморщился, увидев меня. А сейчас подсядет, ногу мою гладит… Точнее, то, что от нее осталось. И голову обнимает, хихикает, мол, на «физрука» похожа с такой прической. Я смеюсь и виду не подаю. На костылях вызываю такси, в машину детвору — и в аквапарк. Они резвятся, я смотрю. Хотят в кафе? Значит, в кафе. Они не должны страдать из-за моей болезни. На днях на профессиональную фотосессию их поведу, подруга подарила. Мне вообще повезло с родными и друзьями. Они меня вытаскивают из четырех стен. Я петь стала. В караоке. Причем, только позитивные песни горланю. В машине водителей частенько прошу, а есть у вас в репертуаре что-нибудь повеселей, чтоб стекла дребезжали. Я окружаю себя плюсовой энергией. Я верю, что вылечусь. Мне врач в столице сказал, что это возможно. Случаи такие уже есть. И на третьей стадии.

Если не умру…

Лена на это интервью согласилась с трудом. Говорит, не привыкла просить о помощи. Но помощь ей нужна. Финансовая. Она, профессиональный косметолог, сейчас вынуждена сидеть без работы. Говорит, пыталась на одной ноге работать. Равновесия нет. Нужен протез. Возможность бесплатного будут рассматривать весной, но чаще всего эти протезы не отличаются повышенной функциональностью. Можно в Санкт-Петербурге приобрести удобный, на котором и ходить, и работать реально. Но это 20 тысяч долларов, не меньше. А еще Лена не принимает необходимые сейчас ее иммунитету лекарства, потому что это еще 3 тысячи долларов в месяц.

— Пока что пью обычные поддерживающие для печени и желудка лекарства, витамины, но и это в 50 тысяч тенге в месяц выливается. Оформила инвалидность, со следующего месяца начну получать пособие – 25 тысяч тенге. Тоже помощь. Врач мне говорит, что сейчас в Алматы  химиотерапию бы пройти, там лекарство сильнее. Это бесплатно, но попасть туда непросто. Я на эту «химию» большие надежды возлагаю.

Лена долгое время боялась спать: «Мучила мысль – вдруг как папа, не проснусь».

— Сейчас переборола этот страх. Хотя боли страшные. Но я ничего не боюсь. Мне бы только выкарабкаться. Я этого еще никому не говорила, даже маме. Я себе пообещала, если не умру… Точнее, когда выздоровею, возьму лялечку из детского дома. Моя жизнь должна быть спасена для кого-то. А я всегда хотела троих детей. Пока их у меня только двое.

Лена стала верить в знаки судьбы, хотя суеверием никогда не отличалась. Когда она возвращалась с обследования из Астаны, опоздала на свой поезд. И считает, неслучайно.

— Поезд ушел. Я стою на перроне в растерянности. Села на лавочку. И тут чувствую, что меня кто-то взглядом сверлит. Смотрю, мужчина. Казах. Подходит. Я уже опасаться начала. И тут он представился – мулла. Вроде бы из Карагандинской области, не запомнила. Он начал с вопроса: «У вас онкология?» А потом сказал, что у меня с ногами беда, и уже пошел метастаз вверх. Я тогда этого еще не знала. Он прямо там, на лавочке, прочитал за меня молитву. И наказал лечиться кумысом. Я, признаться, его никогда не пила. Ну, в общем, сначала по глотку да с зажатым носом. А сейчас без кумыса дня представить не могу. И сынок тоже просит. Мулла мне тогда сказал, что я буду жить и должна бороться. А еще напоследок добавил: «Когда выздоровеешь, меня не благодари. Просто вспомни, что я есть. Человек по имени Серик».

Он ушел, а у меня мурашки. Я, наверное, должна была на тот поезд опоздать ради этой встречи. Я ему верю. Я еще машину водить буду, салон красоты свой открою, детей подниму. Я хочу жить! Как никогда не хотела, так сейчас хочу. А на материал этот во многом согласилась, чтобы девчонкам сказать:

Рак сейчас молодеет. Потому прислушивайтесь к себе, обследуйтесь. Не тяните. И осознавайте, что иногда ампутация – не наказание, а спасение. Тем же, кто уже живет с приставкой «онко», скажу одно – это всего лишь испытание, не конец. И мы должны достойно его преодолеть. Ведь такие победы — уже не фантастика. Врачи говорят — загадка организма. А я верю – еще и работа над собой.

P.S. Лена увлекается вязанием. Мы договорились, как только ей полегчает, организуем выставку-продажу ее работ. Это ее немного успокоило. Она никак не может смириться с тем, что ей нужна финансовая поддержка со стороны. Говорит, когда видит в интернете сбор денег деткам с онкологией, язык не поворачивается просить для себя. Потому за нее на протез и лекарства просим мы. Ей нужно встать на ноги, в прямом и переносном смысле. Такая сильная, она необходима своим детям. И, конечно, маме. Номер карты на имя Лены в Народном банке KZ4402 5735 5156 0537. С вопросами можно обращаться на электронный адрес автора материала irina—g83@mail.ru

Фотографии Константина Вишниченко.