Смена правительства в Афганистане: как изменился баланс между группами влияния?

20 января президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани официально представил депутатам парламента страны претендентов на посты министров в новом правительстве.

Новая страница в истории Афганистана

Формирование кабинета министров, уже получившего название «правительства национального единства», для Афганистана и его соседей, вне всякого сомнения, событие знаковое. Во-первых, в самом конце прошлого года международная коалиция под эгидой Вашингтона завершила военную операцию в Афганистане, которая началась осенью 2001-го в ответ на теракты в США. С первого января текущего года НАТО и его союзники приступили к проведению следующей, небоевой миссии под названием «Решительная поддержка». Ее основной задачей является обучение и повышение профессионального уровня афганских национальных сил безопасности. Всего в стране останется примерно двенадцать с половиной тысяч иностранных военнослужащих, включая свыше десяти тысяч американцев. При этом иностранным инструкторам и советникам из 28 стран НАТО и 14 государств-партнеров запрещено лично участвовать в боевых действиях, за исключением случаев «стремительного наступления боевиков движения «Талибан».

Боевики движения «Талибан»

Таким образом, в январе афганское государство перевернуло страницу в своей современной истории. Теперь Кабул может вполне самостоятельно строить свою дальнейшую судьбу.

Пуштуна Ашфара Гани поддержали узбеки

Во-вторых, период создания афганского правительства неприлично затянулся. Политикам потребовалось почти четыре месяца на согласования, что может свидетельствовать в том числе и о наличии серьезных политических противоречий в элитах и обществе. До этого, напомним, всю весну и лето продолжалась дискуссия о том, кто же все-таки победил в президентской гонке – пуштун Ашраф Гани или его основной соперник Абдулла Абдулла, имеющий и пуштунские и таджикский корни.

Вопрос имел огромное принципиальное значение. Гани опирался на поддержку пуштунского большинства в Афганистане. Традиционно именно пуштуны осуществляли верховную власть в стране, кроме непродолжительного периода правления таджика Хабибуллы Бачаи Сакао. Поэтому сторонники Абдуллы, выражающего интересы этнических меньшинств Афганистана и в первую очередь панджшерских таджиков, рассматривали победу пуштуна Гани как возвращение пуштунского политического доминирования. Отсюда неудивительно, что дискуссия грозила вновь перерасти в серьезное противостояние в государстве. Пикантность ситуации заключалась еще и в том, что Ашрафа Гани поддержала большая часть афганских узбеков. Это произошло после того, как Гани выдвинул на пост вице-президента страны влиятельного узбекского политика Рашида Дустума.

После пересчета голосов в конце сентября 2014 года президентом был объявлен Гани, а Абдулла получил утешительный приз в виде поста премьер-министра. Безусловно, такое разделение полномочий было результатом политического компромисса, который был найден не без помощи Запада, в частности Вашингтона. Стороны договорились вместе сформировать будущий кабинет министров. В итоге лидер государства предложил кандидатуры 13 руководителей ведомств, а глава правительства – 12-ти.

Логика формирования афганского правительства изменилась

С одной стороны, в состав правительства национального единства вошли все основные этнические группы страны. Среди министров, а также в Центральном банке и разведке есть пуштуны, таджики, хазарейцы, узбеки, представители народности содот и один туркмен. Квоты распределены согласно процентному соотношению того или иного этноса, проживающего в Афганистане.

С другой стороны, нетрудно заметить, что на большинство ключевых постов в стране претендуют пуштунские политики. Например, Гани выдвинул пуштунов на посты министров обороны и внутренних дел, финансов и нефтяной и горнорудной промышленности, на должности начальника разведки и председателя Центрального банка. Таджикам могут отойти кресла министров иностранных дел и юстиции, просвещения и здравоохранения, сельского хозяйства и энергетики. Иначе говоря, должности звучные, но не достаточно влиятельные в структуре госаппарата.

Интрига здесь заключается в том, что в период правления предыдущего президента Хамида Карзая подавляющее большинство силовых структур в стране контролировали именно представители этнических общин – таджики и узбеки. Возможно, это было частью сделки между США и лидерами антиталибской коалиции, на которых опирался Запад в борьбе с движением «Талибан». До определенного момента ставка Вашингтона на бывших руководителей Северного антиталибского альянса себя оправдывала. По крайней мере, северные регионы Афганистана не принимали активного участия в антиправительственных и антизападных выступлениях, чего не скажешь о пуштунском юге и юго-востоке. Но затем, видимо, изменились и внутренняя ситуация, и внешние обстоятельства.

Антиталибский альянс, как известно, традиционно пользовался поддержкой со стороны Ирана и России. По мере ухудшения отношений Запада с Тегераном и Москвой афганские таджики и узбеки вполне могли стать заложниками больших игр внешних сил. Это понимали и в Вашингтоне, и в Тегеране, и в Кабуле, и среди самих лидеров афганских этнических меньшинств.

Естественно никто не хотел серьезных изменений сложившегося в Афганистане статус-кво, который, похоже, так или иначе устраивал всех. Однако все понимали, что с завершением контртеррористической операции и уходом международного контингента из страны те или иные афганские политические силы захотят потребовать реванша или усиления своих позиций. Это в очередной раз могло раскачать лодку в Афганистане и вызвать вооруженное противостояние между пуштунами, таджиками, узбеками и хазарейцами. Как показали последние десятилетия, все они крайне недоверчиво относятся друг к другу, а конфликты между таджиками и узбеками носили не менее ожесточенный характер, чем столкновения с пуштунами. В этой связи весьма показательно с каким трудом удалось разрешить коллизию вокруг президентских выборов, особенно когда узбекская община поддержала пуштуна Гани.

Что получила взамен таджикская элита?

Между тем принцип формирования нового афганского правительства тоже вызывает немало вопросов. Непуштунские лидеры фактически оказались отодвинуты от важнейших политических и военных постов в стране. И это при том, что именно Абдулла, как указывают некоторые СМИ, должен был выдвигать кандидата на пост министра обороны. Вероятно, представителей таджикской элиты из панджшерских кругов либо смогли уговорить, либо поставили в безвыходное положение. Интересно, что они могли получить взамен, что могло компенсировать утрату их прежнего статуса, когда таджики совместно с узбеками контролировали армию, полицию, разведку, министерства иностранных дел и юстиции? Возможно, они вполне удовлетворились тем, что Абдулла Абдулла является главой правительства. Но насколько гладким будет условно говоря переход власти в стране от таджиков к пуштунам, и насколько прочными будут те договоренности, на достижение которых ушло почти четыре месяца?

Как бы там ни было, в январе в Афганистане произошли судьбоносные изменения. Они способны оказать серьезное влияние на развитие ситуации в этой стране на долгосрочную перспективу, что заставляет все мировое сообщество внимательнее следить за политическими процессами в афганском государстве.

Статья любезно предоставлена Институтом мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента Республики Казахстан.