Сила, способная остановить Китай

О китайской кухне писано-переписано. И все мало! Занудное дело приготовления еды поднялось  здесь до высот  искусства вовсе не случайно. В условиях сверхконкуренции и борьбы за каждого едока, только так — в каждодневном изощрении и может выжить  бизнес, завязанный на насыщении желудка. Потому что за каждым желудком стоит личность. А она не желает есть то, что дают. Ей подавай чего-нибудь особененького. 

Благодаря этому мы имеем под боком уникальную страну, куда можно смотаться не только за шмотками и впечатлениями, но и просто поесть. Лично для меня, тоска по настоящей китайской кухне – стимул для того, чтобы лишний раз отправиться в путь!

Среди всего многообразия кулинарных традиций Китая классически выделяются четыре основные направления. Это шаньдунская, кантонская, сычуаньская и хуаянская кухни, претендующие на статус неких первооснов и первоисточников. Некоторые исследователи ставят рядом, как самостоятельную, и пекинскую. И недаром!

Полет пекинской утки

Побывать в Пекине и не отведать его «визитного» блюда — все равно, что провести брачную ночь без невесты. Когда «бейдзин каояцза» готовится с любовью к людям, то знакомство с ней не оставляет равнодушных. Прежде чем попасть в печь, где горят душистые каштановые дрова, уткино мясо проходит длинный и сложный путь — как впрочем и многие другие яства китайской кухни.

Отведать Утку можно во всем Китае, где появилась своя сеть «быстрого питания» которая так и называется – «Пекинская утка». Но, дабы прочувствовать настоящий вкус классики, лучше вкусить ее в одном из многочисленных специализированных ресторанов, расположенных на улочках, прилегающих к площади Тяньаньмэнь с юга. Меню, как и во всех заведениях, ориентированных на иностранцев, составлено так, чтобы не ломать голову над китайскими названиями. Вам просто предложат несколько «комплексов», отличных по и расчетному количеству едоков.

Строго говоря, есть в одиночку в Китае как-то не принято. Ведь любое дело, проделанное без должного ритуала (вспомним Конфуция), это обыкновенное извращение. А тем более, когда речь идет о таком архиважном занятии, как «чи фань» — еда.

[gallery ids=»46033,46034,46035,46036,46037,46038,46039,46040,46041,46043″]

В своей тарелке

Местная кухня — это философия, история и искусство в одной тарелке. Чтобы прочувствовать вершинность ее достижений, нужно обязательно посетить ресторан «Фанг шан» («Императорская кухня»), на Нефритовом острове в парке Бэйхай. Заведение было открыто в 30-е годы оставшимися не у дел поварами из императорского дворца. Минимально дешевый ужин на двоих в этом рафинированном ресторане обойдется долларов в тридцать — сорок. Для китайских ресторанов это солидно.

Впрочем, секреты китайской гастрономии по куда более привычным и гуманным ценам с успехом можно изучать в любой местной харчевне — «фаньгуане». И здесь уж вам без спутницы-китаянки как без глаз — меню на китайском хотя и красиво, но непонятно. Среди местных ресторанчиков любопытны те, где готовятся блюда в «самоварах» — «хо го». Прямо на столе перед тобой казанок с аппетитно булькающим кипящим бульоном, где ты и варишь себе мелко наструганное мясо всех видов и сортов, грибы, овощи, специи. Мелкими порциями. Сварил – съел. Съел – сварил. Сам себе шеф-повар.

Обязательным элементом трапезы в любом китайском ресторане является чай. Тот, что вам постоянно будут подливать во время всей трапезы — зеленый, желтый или цветочный. А вот давать «на чай» официантам тут принято не везде.

Час «чи фан»

Дословно это означает «вкушать рис». Но на самом деле — так называется обед вообще. А обед для китайцев и всех, кто вращается в орбите их ментальности — это священный комплекс, без которого жизнь тут просто немыслима. Философия. Основа мироустройства. Когда приходит пора «чи фана», то само время в Поднебесной замедляется, словно сердце у сурка, впавшего в состояние анабиоза.

В поездке по Китаю мне приходилось близко наблюдать множество разных по положению людей, «китайцев» разных национальностей – ханьцев, тибетцев, мяо, дунган, уйгуров, казахов и даже русских. Всех их отделяла от нас и объединяла друг с другом одна, но пламенная страсть. Как только приближался заветный час, странное беспокойство затмевало все дела, начинания, процессы, чувства и движения. «Чи фан» имеет смысл только тогда, когда начинается вовремя. Когда выходит хотя бы десятиминутная заминка, то теряется его всяческий смысл. А вместе с ним и смысл самой жизни.

Мой спутник, некоторое время проработавший в Пекине, рассказывал, как однажды незадачливо попал в главный офис китайской дорожной полиции к часу дня. Метаморфоза, случившаяся с этим многоэтажным «пентагоном»-муравейником, как только часы пробили время, была сравнима с последствием сигнала воздушной тревоги. В один момент все коридоры опустели, кабинеты закрылись, и наступила напряженная тишина, оживляемая смачным чавканьем, доносящимся из-за закрытых дверей.

Я сам наблюдал подобное в одном из крупных буддийских монастырей в Сиани. Как только раздался колокол, возвестивший о наступлении заветного часа «чи фан», монахи побросали все свои дела, молитвы и послушания, вытащили из загашников плошки и отправились в свою братскую трапезную.

Более всего поразили продавцы свечей и благовонных палочек, которые продавали все это многочисленным паломникам и туристам, дабы те могли возжечь их пред алтарем и, таким образом, просигнализировать о своем сокровенном высшим силам. Заслышав заветный сигнал, жизнерадостные монахи тут же повскакали с мест, похватали медные плошки и бросив очередь прозябать в духовном голоде, отправились насыщать свою грешную плоть.

Нужно сказать, что толпа, состоящая из китайцев, отнеслась к такому вполне сочувственно и с пониманием. В конце концов, боги вечны, они могут и подождать. А вот желудок ждать не может.

Еще один показательный случай произошел в одной простецкой студенческой столовой на окраине Урумчи, куда в заветный час заглянула на свой рис веселая студенческая компания. Причем один бледный юноша, явно надорванный тяжелым гранитом науки, пришел в харчевню «под капельницей», которую вместе с железной стойкой тащила за ним верная подружка. Вот это, скажу я вам – любовь!