«Я беременна! Купите ребенка…»

В Казахстане закрываются детские дома. Официальная статистика объясняет это явление так: брошенных детей в стране стало меньше. На деле же развивается новый вид коммерции — продажа только-только рожденных детей на усыновление.    Снижение числа детей в учреждениях опеки — следствие нескольких факторов, утверждают эксперты из «Лиги женщин творческой инициативы». Главный из них — низкая рождаемость. Но помимо этого, по неподтвержденной информации, сегодняшние дети «уходят» уже из женских консультаций и родильных домов.

Асия Хайрулина председатель правления общественного объединения «Лига женщин творческой инициативы»:

— Звонила женщина на 7 месяце, говорит, «найдите мне семью!». И это даже не суррогатное материнство, которое осуществляется по договору. Это продажа своих собственных детей. Мне лично, вообще не понятно как это — «я тут беременна, вам не нужен ребенок?!» Это коммерция! Тем временем, директора в домах малюток в очереди стоят за детьми. Потому что чем больше детей, тем лучше обеспечение учреждения. А детей нет. Их пристраивают уже на уровне женских консультаций и роддомов. Там врачи находят детям новых родителей. Но никто не расскажет правду. Они, конечно, говорят об этом в неофициальных беседах, а официально, увы, молчат.

Еще одной причиной снижения количества «оставленных» детей, эксперты называют частные детские дома. И несмотря на то, что инициатива создания таких мест не несет в себе ничего негативного, определенные опасения эти учреждения у них все же вызывают.

— Что происходит там, никто не знает. Там есть дети без статуса, без документов. Государство тоже не проводит мониторинг не отслеживает ситуацию с частными приютами. Они берут к себе беспризорников, заботятся о них и это хорошо. Но эти дети невидимыми для государства остаются, к сожалению. А если ребенок невидимый, он выпадает из системы, и в последующем у него возникнет ряд проблем с документами, с устройством жизни вне приюта. И никто не знает, чем эти дети там, в частных домах, занимаются, имеют ли доступ к образованию, например.

— А почему нельзя дать документы этим детям?

— Можно, через суд и органы опеки. Но это может длится годами. И лучше конечно, чтобы родителям ребенка было дело до этой проблемы. Но бывает так, что оба родителя пьянствуют и им все равно.

А может есть смысл объявить амнистию для детей и дать им документы?

— Это палка о двух концах. Неизвестно, кому ты выдашь эти документы. Может, у него родители есть живые. А мы ему новые документы дадим, новую фамилию и т.д.. А каждый случай отдельно разбирать, у государства ресурсов не хватит. То есть сама система буксует, она вообще находится на странном уровне. Вроде бы права детей закреплены праздниками всякими, конвенцией, благотворительностью. А вот как система обеспечения ежедневной жизнедеятельности, она работает с перебоями. У нас периодически говорят: столько-то млрд тенге направлено на социальное обеспечение детей. Но меня не убеждают такие цифры, они мне не нужны. Мне нужно знать, сколько на каждого ребенка пришлось денег. Какой минимальный стандарт содержания ребенка? Получил ли он эти деньги или нет? Меня не убеждают эти триллионы, я не понимаю, я их не видела, и по большому счету, даже не могу написать эту цифру. Мы любим все считать в миллионах, миллиардах, триллионах, но куда они идут конкретно, что с ними делают — я не понимаю.